Королевы Иннис Лира  - Тесса Греттон

Элия откинулась на угол зубчатого парапета западной башни Моримароса, который больно вонзился в ее живот.

Прозрачные облака скользили по небу, будто рассвет поднимал капюшон, чтобы затворить звезды до того, как они полностью исчезнут. Девушка наблюдала последний ночной изгиб. На западе, над невидимым далеким Иннис Лиром все еще было темно. Звезды мерцали, словно капли льда на дымчатом стекле: Лосось, носившийся над горизонтом, Сеть судьбы рядом с ним, раскинувшаяся вне Калпурлагха, Звезды ребенка. Ее звезды.

Учитель Данна всегда говорил, что на сообщения, приходящие от Лосося, необходимо реагировать быстро. Тогда были бы изменения к конкретному прогнозу ко дню сезона, измеренные на расстоянии до равноденствия, точный угол на рассвете звезды за горизонтом; все детали Элия могла рассчитывать без бумаги и угля, не копаясь в расписаниях и сезонных рекордах. Если она попросит, младшей дочери Лира все предоставят.

Мать Моримароса Калепия и его сестра Ианта были полны решимости сделать все, что бы заставило Элию улыбнуться, но девушка их ни о чем не просила: она отказалась жить своей жизнью, а жила жизнью, управляемой знаком звезд.

Элия просыпалась каждое утро и невольно искала небо, чтобы увидеть наиболее очевидные признаки: звездные полосы или исчезнувшие звезды или кольца вокруг луны.

Там!

Звезда пролетела мимо носа Лосося и исчезла. Точно так же поступила Калпурлагх.

Слабый возглас вырвался у Элии, и она полностью наклонилась к зубчатому парапету, прижав щеку к холодному известняку. Что она могла сделать со своими днями? Ужасные ноющие бури собирались в ее животе все ночи напролет. Они отпускали на рассвете, и это было время нормального функционирования: вежливо съесть завтрак, чтобы присоединиться к старшей королеве и принцессе для горячего шоколада и учебы в просторной королевской библиотеке. Временем встретиться лицом к лицу со всеми лордами и дамами, пекарями, солдатами, горничными – всеми веселыми придворными, которые верили, что Элия выйдет замуж за короля, но считали ее недостойной этой чести.

У ее ног пошевелилась и зашептала Аифа. Элия затаила дыхание, не желая будить девушку. Почти каждое утро Аифа подходила к этой башне и так же без особых жалоб ждала во сне или тишине, пока Элия скорбела. После первого посещения принесла пуховое одеяло с прекрасной и просторной кровати Элии, и – будьте прокляты, влажные камни! – свила себе гнездо. Другие горничные и даже несколько охранников были настолько потрясены, что даже Элия заметила это на их хорошо вышколенных лицах. Все в Аремории отличалось большей формальностью, этикетом, иерархической лестницей и нежными танцами между ними. Придворные игнорировали лирские манеры Элии, но поднимали брови или удивленно смотрели: Элия была иностранкой. И хотя они так относились скорее к темнокожим людям из Третьего королевства, чем к лирским жителям, но, так или иначе, это все только ухудшало жизнь Элии.

Она хотела домой.

Прижимаясь еще сильнее щекой к камню, Элиа вообразила, что может быть пиявкой в каменном замке и в своем теле, в форме брони, в панцире радужного жука или еще лучше – в куколке, в которой можно укрыться, пока она преобразовывается. Черпать силу из всего этого, а не из бесчувственных звезд и их сокрушительных пророчеств. Сделать себе оболочку из ареморского камня, щит для защиты сердца, до сих пор укорененного под Иннис Лиром.

– Леди Элия, – произнес низкий голос, раздавшийся из-за поворота башни.

Хотя младшая дочь Лира вздрогнула достаточно сильно, что ударилась носом о камень, ей удалось не закачаться. Она слишком грубо толкнула Аифу, когда встала, и медленно повернулась к воину Ла Фару, отвечающему за королевскую безопасность. У него был далеко не печальный вид. Элия подумала об этом еще до того, как начала с ним говорить. Девушка подозревала, что ему не было по-настоящему грустно, просто брови воина были опущены, и его израненное, персикового цвета лицо было нахмурено. Ла Фар, будучи одних с королем лет, поднимался по воинским чинам рядом с Моримаросом и недавно возглавил дворцовую стражу. Ла Фар вышел из низов, грубый и воинственный, в оранжевых кожаных доспехах или изящно одетый в куртку низкого галльского дворянства. Его сильный акцент завершал образ. Аифа буквально боготворила Ла Фара именно за искусство перевоплощения: она хотела научиться искусству быть одновременно служанкой и леди низкого сословия. Отец Аифы, Дурак Лира, занимал высокое положение при дворе и отличался переменчивым характером, но Аифа была слишком упряма и не могла скрыть эмоции за уловками.

Девушка вскочила на ноги, ругаясь себе под нос так тихо, что только Элия угадала эти слова по манерам и привычкам Аифы. Элия расправила плечи и неясно улыбнулась:

– Доброе утро, Ла Фар.

– Король послал за вами.

Сердце Элии сжалось, и она спросила:

– Так рано. Что-то не так?

– Просто к вам посетитель.

– Кто? – спросила Элия, прижимая сложенные к груди руки и отказываясь взглянуть на небо – разобрать, что должно произойти.

– Я не знаю, но ваше присутствие было немедленно запрошено.

– Она должна одеться, – произнесла Аифа, сжимая в руках пуховое одеяло, словно громоздкого младенца.

Элия взглянула на свое платье, которое носила и вчера. Бледная зеленая вещь, на которой настаивала старая королева Калепия, говоря о призрачных зеленых пятнах в глазах Элии, тем не менее, ей всегда казавшихся твердыми, темно-коричневыми и черными с любого расстояния. В Лире у нее были только четыре платья, кроме облачения жрицы, и еще два платья были для грязи, дождя и езды. Здесь Элия меняла одежды с утра до вечера. У нее был шкаф бесчисленных прекрасных нарядов, которые предоставила Калепия. Она намеревалась вернуться в свои комнаты и переодеться перед выходом во дворец.

– Мне кажется, дама хорошо одета, – произнес Ла Фар. Его глаза задержались на ногах Элии – из-под складок юбки выглядывали тяжелые сапоги. – Достаточно для этого короля.

– О боже, – воскликнула Аифа, явно не соглашаясь с мнением Ла Фара. Тот изучал Аифу своими грустными глазами, отчего девушка наморщила нос:

– Позвольте мне хотя бы поправить ее волосы.

Элия беспомощно коснулась волос, не зная, как она выглядит.